слушается как альбом-противоречие, в каждом его аспекте непременно будут два противоборствующих начала, но каждое из них будет в равной степени значимо для формирования художественного пространства произведения. Автор любит себя достаточно, чтобы постоянно концентрироваться на собственных чувствах и их анализе, но в то же время ненавидит себя за свою слабость, свои страхи, неуверенность и переживания. Автор замкнут в себе, “клетка”, о которой он пишет, не дает ему высказаться о своих переживаниях и выговориться другим людям, весь альбом — “несколько вопросов, диалог с головой”, но в то же время, хоть “наяву все так сложно”, внутренний мир лирического героя постоянно описывается через внешние, почерпнутые из реального мира, не абстрактные, а конкретные образы — прежде всего через природу. В конце концов, даже форма изложения мечется между двумя крайностями: длинные строки, декламационный стиль, либо же быстрые, энергичные стихи с парной рифмовкой, придающей стремительности даже самым печальным стихам. Можно сказать, что подобная противоречивость подчеркивает одну из основных тем альбома, депрессию. Апатичность сменяется резкими приливами энергии, за которыми вновь следуют вялость и сплин. В конце концов, трек “оставь меня” буквально выражает эту идею, где первый куплет противоречит второму: резкая смена настроения, эмоциональная неуравновешенность, потерянность и неспособность разобраться в собственных чувствах становятся основными чертами душевного состояния лирического героя.
И хоть все стихи и выстроены как внутренний монолог, как самокопание, развернуты эти разговоры с самим собой о себе через материальные, предметные образы: “Порою спотыкаюсь об заросшее бревно” есть максимально прямолинейная метафора, а очаровательной простоты ей добавляет тот факт, что написана она после строчки о “коре сознания” по принципу прямой ассоциации. Селфхарм как символ ментальной неуравновешенности выражен максимально прямо — через буквально мясной образ порезов на руках, а “таблетка”, многократно упоминаемая на разных треках как указание на антидепрессанты, в очередной раз доказывает предметность авторской лирики. Как бы лирический герой не уходил в себя, но все равно мыслит конкретными вещами, материализм его поэзии очень похож на материализм стихов акмеистов, на “вишен спелых сладостный агат” Кузмина. “вопросы” работают как альбом личного опыта, личных переживаний конкретного человека, запечатлённых непосредственным жизненным опытом, о чем буквально говорят финальные строки последнего трека: “Злиться не на что ведь это делает тебя таким, а не другим”. С такой позиции интересно неравнодушие к сериалу “Кухня”, дважды упомянутому на лонгплее (огузки на “ащ-ащ!” и названный цитатой из сериала трек “неплохая получилась история”). “Кухня” играла где-то фоном, встречалась в мемах или просто было просмотрена, оттого и занеслась в калейдоскоп поэтического подсознания вместе с прочими впечатлениями и воспоминаниями. В этом плане показательно, что за весь альбом лишь в “неплохая получилась история” автор позволяет себе пару фраз чужими голосами. В остальных треках прослеживается показательный эгоцентризм творца, говорящего о себе через мир личных впечатлений.
В этом ключе занятно проанализировать подход к изображению любви: ослепительное восхваление возлюбленной, без света которой и сам мир не мил (“Совсем не нужен город, в котором нет тебя”), дополняется переживаниями самого автора, для него важно, что лишенный любви он “не выходит из дома”, обращается к небу и звездам и т.д. Катулл был прозван Гаспаровым “изобретателем чувства” именно за то, что первым в античной лирике обратился и к собственным переживания, к своему “я” и тому, как именно оно воспринимает свое влечение. И любовный аспект лирики навевает воспоминания о стихах Гая Валерия: как у Катулла чувство мечется от обожания до озлобленности (odi et amo), так и у нашего поэта привязанность сменяется желанием вовеки забыть возлюбленную и больше не испытывать проклятое чувство.
Выделим три основных мотива, комплекса материальных образов, повторяющихся по ходу всего альбома и играющих ключевую роль для его осознания: живопись, огонь и природа. Бесконечные отсылки на живопись, очевидно, призваны подчеркнуть творческое начало автора. С другой стороны, отчего выбрана именно живопись, а не любой другой вид творчества? Можно вспомнить трек “молодой авангардист”, перечисление цветов оттуда явно контрастно к “серым переулкам” с “постскриптум”. Когда автор хочет передать свое подавленное, мрачное настроение, прибегает к другому художественному образу: “полотно покрылось пеплом”. Снова контраст между серым пеплом и яркими красками, под которые полотна, по идее, и создаются. Лирика в этом комплексе образов построена на игре с цветами и выражении творческого потенциала и устремления. Желание “на холсте нарисовать тебя” в “молодом авангардисте” выражает желание к акту творения идеального образа любви в своем сознании, в мире идей. Выраженный в художественном мире, идеал стал бы частью внутреннего мира лирического героя, подобно тому, как статуя, изваянная Пигмалионом, ожила в “Метаморфозах” Овидия, тем самым найдя воплощение вне мира творчества.
Пламя горящее и пламя погасшее — второй ключевой мотив, читающийся как воплощение жизненной силы. Заря внутри — дух молодости, энергия юной жизни, которая затухает, не находя выражения, оказываясь закованной в страхи, в тоску и печаль, гаснущая. “Жаль, больше нету искр”, и полотно остается покрывать только пеплом. Классический образ наводит на мысли о предсмертной записке Курта Кобейна, о словах из ее конца: “лучше вспыхнуть и сгореть дотла, чем сохранить тепло и медленно догореть”. Жизненная сила бьет ярким пламенем, но быстро угасает.
С природой же больше всего связан такой троп, как олицетворение: ночь как соседка или многочисленные разговоры то со звездами, то с небом, то с деревьями, которые что-то нашептывают. Тяжело общаться с людьми и пытаться понять их, еще тяжелее понять самого себя, а с природой как будто проще: все эти обращения словно подчеркивают социальную отчужденность. Вершина альбома — трек “рябина” — с первых строк объединяет три мотива:

Когда я уйду
Я стану деревом, пламя дающее
Ночью и днём
Ветви висящие, схожие кистям

Образ солнца в треке указывает на возлюбленную автора, которую тот уже сравнивал со светом, и которая его оставила, но и на свет жизни как таковой, покинувший лирического героя. Характерный трубадурский мотив, в котором возлюбленная олицетворяет весь мир и сам божественный замысел, а любовь к ней — любовь к миру и богу соответственно. В этом плане угасшая любовь тождественна с угасшей воли к жизни.
Однако это все лишь отдельные инструменты, некие маяки, помогающие лучше выразить авторские переживания. В своей же сердцевине альбом сосредоточен на эстетике угасания, выцветания, прошедших дней и улетевших листьев. Любовь проходит, вместе с ней тоска

Всё обязательно наладится
Всё будет хорошо
Ты растворишься в моей памяти –
Не будет ничего
А помимо них — и юность. Юношеские переживания, ангст, взросление — из них соткана плоть альбома, и переданы они порой наивно, порой по-детски открыто и прямолинейно, с неизбежным максимализмом, но полным осознанием, что рано или поздно это пройдет. Лирическому герою уютно и хорошо вечером, он называет его своим, что выведено в заглавие трека, в котором эта идея передана, время угасания, заката — его стихия, когда проходит свет, наступает умиротворение, как после бури личных переживаний, любви и депрессивных психозов угасает душа, человек больше ничего не чувствует, но зато получает долгожданный покой. Даже название коллектива — конец солнечных дней — отсылает к этому ощущению прошедшего, былого. Но, как уже было отмечено, былое воспринимается автором как опыт, как жизненный путь, который зачем-то, да должен был произойти с человеком, сделать его таким, а не другим. Вопросы о природе, причинах и последних этого опыта, которыми весь альбом и задается автор, остаются без ответов: “несколько вопросов” всплывают в памяти акварельным узором и проносятся вглубь подсознания, так и оставаясь спутанными, печальными мыслями о собственных чувствах.